07 апреля 2018
В христианство включены и небо, и земля, и человек, как связующее звено всех миров. Начало христианства – небесная песня: «Слава в вышних Богу и на земли – мир, в человецех благоволение». Тут есть место и небу, и земле, и человеческому сердцу, от которого ожидается стремление к благу (благоволение). Все остальные мировоззрения обрезают ангельскую песнь, что-то выделяя, а что-то умалчивая.
«На земли мир», – это социализм, молчащий о «славе в вышних». Вместо подлинного мира он дает злейшую войну, как и написано: «И врачуют рану дочери народа Моего легкомысленно, говоря: "мир, мир!", а мира нет» (Иер. 6: 14) Хотели уврачевать все раны мира экономическими припарками и примочками, но ничего не успели, потому что славу в вышних Богу не пропели. Вместо «славы» дали в небо залп из всех видов оружия, и не думали, что свинцовый дождь на их главы неминуемо возвратится.
«Слава в вышних Богу, а на земле – джунгли, и власть сильнейшего и наглейшего», – это капитализм с его многоликим социал-дарвинизмом. Поэт поэту (Пушкин – Вяземскому) говорил: «На всех стихиях человек – тиран, предатель или узник». Что изменилось? Да по сути – ничего. Задавлен бытом человек, одних грызет, других боится. Вечно он недоволен, и оттого хочет бежать туда, где, кажется ему, обитает беспримесное счастье. Несчастный! Раз-два раза в год он поет Богу хвалу, но засасывающий быт уже ждет его у церковной двери. Несколько умиротворенный выступает он из храма на улицу, и тут же попадает в пасть проблем, в отдельности ничтожных, но совокупно страшных, как свора голодных дворняг, собранных вместе.
Итак, одни хотят на земле мира, но славу Богу не поют. Другие поют временами славу Богу, но на земле хотят устроиться по-своему, так, чтоб без подсказок свыше. Они, пользуясь временным счастьем, говорят Богу: «Отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих!» (Иов 21:14) Диалог этот не с уст слетает, но в сердце происходит. О том, что он звучит и длится, составляя из себя внутреннее мировоззрение, может не знать сам человек, внутри которого эти слова живут. Но то, что у одних внутри звучит, другие непременно вслух произнесут. Так, один миролюбец поет иногда редкую и лицемерную хвалу Богу, а другой вслух объявляет, что Бога, дескать, нет и надо строить опять Вавилонскую башню. Оба действуют в одном духе, и друг в друге нуждаются. Социалист с капиталистом оказываются связанными на глубине сердец одним и тем же мировоззрением. Они – сиамские близнецы, сросшиеся спинами. Такими же близнецами являются наркоторговцы и борцы с наркотиками; заключенные и охранники тюрем; троцкисты и капиталисты; борцы с Талибаном и сам Талибан; антиглобалисты и творцы нового глобального порядка.
Но что делать христианину, чувствующему, как он мал, и как мало от него зависит? Ему вменяется в обязанность верить. Да-да, верить, и быть упертым в вере! Гроб Христов пуст. Сойдя с небес на землю, Сын Божий сошел затем и в саму глубину земли, во мрак ее. А затем воскрес и вознесся, наполняя Собою и небо, и небо небес, и землю, и преисподнюю. Он сильнее всех. И Его опустевший гроб соединяет, как и пещера Его Рождества, небо, землю и человеческое сердце. На небе Он – Царь и Господь, Который «воцарися, в лепоту облечеся» (Пс. 92:1) Земля – «подножие ног Его» (Мф. 5:35). А в сердце человеческое Он хочет вселить стремление к благу, то самое «благоволение», так чтоб не на скрижалях каменных, но на сердцах людских был написан закон Его.
Христианину нельзя смешиваться и растворяться бездумно со всякой политической силой и движением, какие бы лозунги не звучали, со всякой пеной и шумом, у которых вера – дело второстепенное. Законом нашим может быть слово: «Вначале доброе исповедание, затем – все остальное». Если доброго исповедания не будет, или будет оно малочисленно, не будет и доброй деятельности. Будет тогда Литургическое стояние «малого стада» в вере и исповедничество. Наше мировоззрение не должно жертвовать ни небом в угоду земле, ни землей в угоду небу, ни сердцем своим в угоду земле и небу. Как Бог наш Триедин, так и вера наша должна охватывать полноту бытия, где небо и земля вместе радуются, а главное соло этой радости исполняет очищенное человеческое сердце. Господь нисходил на землю в Воплощении, и восходил к Отцу в Вознесении, и опять придет сотворить справедливый, а оттого и Страшный Суд. Одно из имен Его – Полнота. «В Нем обитает полнота Божества телесно» (Кол. 2:9) И еще: «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф. 4:10)
О, если бы наполнилось именем Его и благодатью как можно больше сердец! Примирились бы тогда небеса с землей, и разбитое на три части бытие человечества обрело бы желаемое единство.
Хозяин комнатушки, где пахло ладаном, а по стенам висели простенькие бумажные иконки, открыл дверь, впустил внутрь, аккуратно повесил на гвоздь подрясник с Золотой Звездой, сел на койку, отстегнул протезы вместе с ботинками, поудобнее устроился на застеленном одеялом матрасе и предложил: «Начинайте. Спрашивайте…»
Епископ Савватий называет себя деревенским епископом, после богослужения в кафедральном соборе пьет чай с народом Божиим в простенькой трапезной, и единственная привилегия архиерея заключается в том, что у всех пластиковые стаканчики, а у него – все-таки керамическая чашка. Потом он сядет в УАЗ-«Патриот» и поедет по своей епархии, у которой куда более древняя история, чем может показаться.
ЗВАНИЕ АРХИЕРЕЯ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАЧАСТУЮ АССОЦИИРУЕТСЯ С ВАЖНЫМ, НЕПРИСТУПНЫМ И СТРОГИМ ЛИЦОМ В СВЯЩЕННОМ САНЕ. НО ЦЕРКОВЬ НАША – ЛЮБЯЩАЯ МАТЬ, И ЕЕ АРХИЕРЕИ – НЕ ОТОРВАННЫЕ ОТ РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ЧИНОВНИКИ, НЕ КАРАЮЩИЕ БЛЮСТИТЕЛИ ЦЕРКОВНОГО ПОРЯДКА, А ЛЮБЯЩИЕ И ЗАБОТЛИВЫЕ ПАСТЫРИ, РАЗДЕЛЯЮЩИЕ БОЛЕЗНИ И СКОРБИ СВОЕЙ ПАСТВЫ. О ПАСТЫРСКОМ СЛУЖЕНИИ В ОТДАЛЕННЫХ УГОЛКАХ НАШЕЙ СТРАНЫ, ПРОБЛЕМАХ В ВОСПИТАНИИ ДЕТЕЙ И УГРОЗАХ СОВРЕМЕННОСТИ МЫ ПОБЕСЕДОВАЛИ С ЕПИСКОПОМ САВВАТИЕМ.
